Волонтеры атомной фиесты - Страница 21

- Политинформация прямо относится к делу, мисс Калиборо. Дело в том, что ученые зачастую не ориентируются в вопросах политики, и допускают серьезные ошибки, о которых позже сожалеют. Например, вы вешаете на стену фото с адмиралом Оуноко, который в позапрошлом году расстрелял девятерых австралийских граждан.

- Вы пришли, чтобы читать мне мораль? — отреагировала она.

- Нет, я просто хочу, чтобы вы знали, кто этот человек. А откуда у вас эти фото?

- Мне прислал их мой хороший знакомый, а что?

- Это важно, — агент Доплер, протянул руку, и показал на неизвестного дядьку на фото рядом с Гремлином, — Вы знаете вот этого человека со шрамом на левой щеке?

- Не знаю. И, может, хватит говорить загадками?

- Не нервничайте мисс Калиборо. Просто, я хочу, чтобы вы знали: это Хелм фон Зейл, прозвище Скорцени, капитан меганезийской разведки INDEMI. Фон Зейл официально объявлен врагом США, поскольку в январе на острове Гуадалканал, возглавлял отряд «банши», снайперов, методично, хладнокровно убивавших американских солдат.

- А что там в январе делали американские солдаты? — полюбопытствовала Молли.

Агент Доплер покачал головой и артистично издал удрученный вздох.

- Боюсь, мисс Калиборо, вы не осознали всей сложности ситуации, в которую попали. Методом исключения, я делаю вывод, что ваш знакомый вот этот человек.

- Методом исключения? Вот как? — с иронией отозвалась Молли, наблюдая за пальцем британского офицера, указывающим на фото Гремлина, — Вы хотите сказать, что лишь сейчас узнали о моей дружбе с меганезийским коммодором Дагдом?

- Разумеется, — ответил британец, — мы заранее располагали некоторой информацией, и подозревали, что вы, в силу ряда трагических обстоятельств, оказались связаны с этим человеком. Вероятно, у вас не было времени, чтобы разобраться, кто он.

- Я прекрасно знаю, кто он, — сухо сообщила Молли, — и не тратьте свое и мое время на рассказы о его, якобы, злодействах. На любой войне убивают. Я против этого, но мой здравый смысл, все-таки на стороне человека, который защищает свою страну, а не на стороне мутных персон, развязывающих агрессивную войну, чтобы набить карманы. Я надеюсь, что понятно выразилась, и что вы, наконец, перейдете к делу.

Тут полицейский лейтенант Пебидж попытался встрять.

- Мисс Калиборо, может, вам не следует делать таких политических заявлений?

- Политических заявлений? Вот как? С каких это пор разговоры на собственной кухне считаются политическими заявлениями? Может, я что-то пропустила, и в Австралии действуют новые законы, а конституция вообще отменена? Тогда так и скажите.

- Нет, мисс Калиборо, ничего не отменено, но вы осложняете свое положение…

- …Это вы осложняете мое положение, — резко перебила Молли, — вы тащите в мой дом иностранную спецслужбу, вместо того, чтобы ловить грабителей и хулиганов на улице.

- Простите, мисс Калиборо, но я из отдела по борьбе с терроризмом.

- Ах вот как? Ну, тогда, может, вы доедете до Оберна, здесь рядом, и арестуете там тех бородатых исламопитеков, которые недавно опять призывали к джихаду в Сиднее? Не желаете? Ну, тогда не донимайте меня советами. Так, что там у мистера Доплера?

- Почему вы так враждебно настроены, мисс Калиборо? — спросил британский агент.

- Потому, что вы мне не нравитесь мистер Доплер. Так, что у вас еще?

- Ваш контракт с колледжем-лабораториумом Палау.

- Мой контракт. И что?

- Вы даете научные консультации меганезийским военным, — пояснил Доплер.

Молли Калиборо выразительно пожала плечами.

- Консультации студентам, это часть моей работы по контракту. И меня не касается, военные они, или гражданские.

- А телефонные консультации, это тоже часть вашей работы, мисс Калиборо?

- Да, но откуда вам это известно? Вы прослушиваете мой телефон?

- Извините, мисс Калиборо, это законная мера по борьбе с терроризмом. Конечно, мы гарантируем неразглашение данных о вашей частной жизни, если случайно их узнаем.

- Я не верю вашим гарантиям. Я спросила только: прослушиваете ли вы мой телефон, и получила утвердительный ответ. Что ж, я принимаю это, как данность. Что дальше?

- Дальше, — сказал он, — проблема в том, что Меганезия возобновила политику военного террора, и вы это знаете.

- Не знаю, — отрезала Молли.

- Прочтите, — предложил британский агент и положил на стол журнал в строго-серой обложке, контрастно украшенной сине-желтым изображением Земного шара, — там для удобства есть закладка на целевом материале.

*** World Political Analyses Journal ISS 11 (November) ***

Центрально-тихоокеанский регион — новая угроза.

В середине мая действия меганезийского топ-координатора Иори Накамуры: роспуск экстремистского Конвента и подписание соглашений с ООН и АТЭС казались шагом к прочному миру и порядку в Океании. Прекращение минной войны на морских трассах вызвало эйфорию. Только этим объясняется наивность, с которой мировое сообщество верило отговоркам Накамуры на протяжении 4 месяцев.

Демилитаризация в Меганезии тормозилась, якобы, только потому, что под контролем правительства находился лишь центр Полинезии, а большая часть территории все еще оставалась под властью полевых командиров «старой гвардией» Конвента.

Реформы в экономике не происходили, якобы, потому, что их надо было согласовать с Верховным жюри (состоящим из трех резервистов флота, выбранных жребием, и трех «знатоков Хартии», выбранных по рейтингу популярности тоже среди резервистов).

Побоище 23–25 сентября, в котором погибло не менее 20.000 мусульман-мигрантов, случилось, якобы потому, что контингент «голубых касок» (UN OCEFOR), на атолле Тинтунг (где расположен Лантон — столица Меганезии) не справился с ситуацией.