Волонтеры атомной фиесты - Страница 2

Экипаж A-380 ничего такого не подозревал (ведь ему не сообщали об истребителях), и внезапное появление штуковины, похожей на гигантского бирюзового летучего краба привело австралийских пилотов в недоумение. Тем временем краб (точнее «Крабоид») деловито пристроился прямо перед фронтальным остеклением кабины A-380.

- Вот дерьмо! — отреагировал первый пилот, перекладывая штурвал (очень не хочется влететь не слишком прочным остеклением в металл кормы другого самолета).

- Надо радировать… — начал второй пилот, и тут в наушниках раздалось:

- Рейс 818, когда надо будет радировать, я скажу, а пока никому не говорите. Не надо.

- Я 818-й, — отреагировал первый пилот, — кто со мной разговаривает?

- 818-й, — произнес голос в наушниках, — ложитесь на курс норд-ост, это приказ.

- Какой еще приказ? Вы кто?

- Жить хотите — выполняйте, — равнодушно отозвался неизвестный собеседник.

И пилоты, переглянувшись, перевели A-380 на курс, ведущий к Палау.

В кабину заглянула стюардесса, и увидела впереди силуэт бирюзового краба.

- О, черт, парни, что это?

- Только спокойно, Луиза, — ответил второй пилот, — просто, мы по уши в дерьме. Я как чувствовал, что из-за этих мудаков-копов с арестанткой мы хлебнем горя.

- Наверняка, нас перехватили из-за этого, — пояснил первый пилот.

- А… — протянула стюардесса, — …Что мне сказать пассажирам?

- Ничего не говори. Чем позже они узнают, тем лучше.

- Но… Через час по графику я должна разносить напитки.

- Когда будешь разносить, держи улыбку, — распорядился второй пилот.

…

Через час улыбающаяся, но подозрительно-бледная стюардесса двигалась по проходу салона, катила перед собой тележку с бутылками колы, фанты и минералки, и каким-то механическим голосом спрашивала у пассажиров, не желают ли они чего-нибудь.

- Мисс, мы что, изменили курс? — внезапно осведомилась очень худощавая австралийка лет 35. Ее телосложение вызывало устойчивую ассоциацию со знаменитой деревянной куклой Пиноккио (только в женском варианте). Одета она была в пеструю оранжево-желтую рубашку и салатные шорты. Будь на ней еще и шапка-колпак, она бы вообще выглядела моделью для иллюстрации к первому изданию книги «Приключения Пиноккио», только колпака на голове не было, а была довольно растрепанная стрижка.

- Э… — стюардесса растерялась, — Э… Мэм… Вы что-то спросили?

- А вы что, не слышали? Я спросила, истинно ли высказывание: «мы изменили курс»?

- Истинно ли… Э…

- Девушка, сосредоточьтесь. Это очень простой вопрос. Мы изменили курс, или нет?

- Э… Простите, мэм, а… А почему вы так подумали?

- А вы посмотрите сами. Сейчас раннее утро, и мы в экваториальном поясе. Солнце, по законам астрономии, точно на востоке от нас. Если бы мы летели на северо-запад, оно светило бы справа — сзади. Но оно справа — спереди, значит, мы летим на северо-восток.

- Э… Я не знаю, мэм.

- Ах, вы не знаете. Ну-ну, — «женщина — Пиноккио» громко хмыкнула.

Окончательно растерявшаяся и испуганная стюардесса постаралась уйти от темы.

- Простите, мэм, может быть вам налить колы, или…

- Нет, не надо. Лучше спросите у пилота, не задержится ли прибытие в Бангкок. Если задержится, то я должна сообщить людям, с которыми у меня встреча.

- Да, мэм, конечно, я спрошу… — пообещала стюардесса, и обратилась к следующему пассажиру, — …Сэр, что из напитков вы желаете?

- Мне минералку, и сыну тоже. А что, у нас, правда, какие-то проблемы с курсом?

- Нет, сэр. Просто, спрямление маршрута.

- Папа, — встрял мальчишка лет 10, - если мы летим на северо-восток, то попадем не в Таиланд, а в Северную Америку. Может, позвонить маме, она-то ждет в Таиланде?

- Нет, Эбби, я думаю, в Америку мы в этот раз не полетим, но если прибытие сильно задержится, то мы, конечно, позвоним маме.

Как обычно в таких случаях, вокруг нашлось достаточное число пассажиров, которым нечего было делать. Кто-то прислушался к разговору, включил ноутбук, стал шарить в Интернете (благо, бортовая конфигурация поддержки связи с публичными серверами исправно функционировала), и… Через несколько минут раздался вопль ужаса.

- Li-Re убьют нас! Они всех убьют!

- Где?

- Как?

- Что? — послышались недоуменные вопросы.

- Li-Re! — повторил вопивший (породистый седой мужчина лет 50), — они фанатики! В нашем самолете везут арестованную Читти Ллап. От нас это скрывали! Я ни за что не полетел бы! Пресса пишет, что трибунал Меганезии натравил на нас главаря Li-Re!

В салоне усиливался гвалт. В пугающей ситуации одного паникера достаточно, чтобы обрушить лавину коллективной истерики… Молли Калиборо (так звали «женщину — Пиноккио») тихо вздохнула, и подумала: «О времена, о нравы! Где Сократ, Платон и Ксенофонт? Где, хотя бы, Аристотель? Ладно, где хотя бы, триста спартанцев? Да, все триста были тупыми, как пробки. Но они не визжали от ужаса из-за какой-то ерунды в прессе. Они и читать-то не умели, кстати…».

Тем временем, паника дошла до критической черты, и экипаж не выдержал нервного напряжения. Из динамиков на стене салона послышалось:

«Леди и джентльмены! Говорит первый пилот. У нас на борту непростая ситуация. Наш авиалайнер перехвачен меганезийским истребителем, и ведется на Палау. Пока это вся информация, которую я могу сообщить. Пожалуйста, соблюдайте спокойствие».

Под еще более усилившийся гвалт, «женщина — Пиноккио» порылась в своей сумочке, напоминающей уменьшенный школьный портфель образца середины прошлого века, извлекла оттуда сотовый телефон и набрала номер.